Нельзя плевать в алтаре, а потом молиться там же, на заплёванном полу
(Константин Станиславский)
Блиц-хроники
Хроника девятнадцатая. О бабочках
сли скажу, что ее глаза сияют как волшебные синие бабочки на светящемся белизной фарфоре лица, в обрамлении летящих ресниц, как озеро в обрамлении камышей сверкает влагой, когда нигде в мире нет другой воды — ничего не скажу. Капли прохлады на моем лице. Ее синие глаза пробудили во мне жажду, какой я не ведал... А не хотите ли поговорить о бабочках,
Легчайше летящих над «жизнь одна»?
Светлеют и улетают в хорошее бабушки,
которым дорога к зиме видна.
Встреча с соседкой, «да вот, хожу еще»,
Лето остыло еще вчера.
Так и летают над тяжко реющим,
Сталью висящим «и нам пора».
Худенько-нежные, крылья хрупкие,
Сумочки с пенсией, налегке,
Реют у края... коснутся руки ли
Той высоты, где печали нет.
Тельце укутав уставшей памятью,
Сонно свернутся на чердаках.
Где вы, летуньи, зимою останетесь?
В куколке, в песне, молитве, стихах.
банты и броши, кольца и подвески,
витой металл и нолики у цифр,
на коже чьей-то миллио-невесты
мертвеют бабочки, пока не сорван шифр
с предплечий правды, шелкового чувства,
естественно мутнеющей от лжи,
пока на бабочках у копии искусства
лежит душа — и чем ты дорожишь,
о, дева светлая? под линзами мэйкапа
ни отражений, оттисков, и ни
света крыльев. Ты ли виновата,
что бабочки не светятся в тени?
декабрь состоит из холода и темноты,
и если бы не... впрочем, об этом позже.
унылые люди, на каждом клеймо «прохожий»,
бредем по сугробам и вязнем. сугробы чисты,
стерильны, как только что выпавший снег.
народные тропы не помнят, что там, под ними.
под ними — цветы, замерзшие молодыми,
и белые бабочки — они оживут по весне.
зима закатала стерильно прохожих в сугроб,
и если б не бабочки, если б не белые крылья,
мы так и остались бы там, под приправой из пыли
и пепла вулканов из облачных снежных широт.
тепло от домов, от окон светло. фонари
погасли. безумный фонарщик не помнит
чешуйчатых крыльев шуршанья вдоль розовых комнат,
но помнит, как тускло-сугробны мои декабри.
Пусть летают и пусть порхают,
Разнося красоту по свету.
То ли бабочки, то ли бабоньки?
Но красавицы! Спасу нету.
Только бабочки опасаются
И трепещут цветочков около,
Вдруг опять он с сачком появится,
И иглой их проткнет Набоков-то.
порхают дни, как бабочки,
прогнозам вопреки,
а я встаю — и в тапочки
опять не с той ноги.
где правая, где левая —
и кто их разберет.
а я — такая смелая,
когда работа ждет.
Ночные бабочки летят на свет
И бьются о фонарное стекло.
Что их так тянет? Свет или тепло?
Ученый, может быть, и даст ответ...
Но ведь они летят и на огонь костра!
О, бабочки, последний вам привет.
Здесь вы не доживете до утра.
...Ни бабочек на утро, ни костра — зола.
Ага, и Набоков не чужд был стиху —
в отличие, скажем, от Антона Палыча,
умел рифмовать.
Но послала на ху...
тор, ловить этих самых бабочек
капризная Муза.
И взял он сачок —
был Вова послушным мальчиком.
И множество их наловил, но исчо,
стал великим прозаиком.
Мало, чо?
Великая мантра! Запомни ее!
Если Боги произнесут —
бери поскорее сачок, и вперед —
бабочки
тебя
ждут.
Живу себе, не ведая ни страхов, ни забот,
Я гусеница пегая, и ем из года в год
Листву деревьев пышную, зеленую листву.
Скрежещут жвала, слышно?
Да. Жую и тем живу.
Казалось, все устроено, но ткани бытия
Порезаны, раскроены — и следом влезла я.
Упав в энциклопедию, увидела портрет:
Спокойно жру соцветие, и — куколкою вслед
Лежу, метаморфирую, спокойно, не жужжу,
Слегка гармонизирую...
И чувствую — дрожу,
Мое предназначение — не ползать, а ЛЕТАТЬ!
И гусеницу чтение испортит.
От винта!
Хочу. Пространств без края, полета без конца.
Молю. Прошу неистово о милости Отца:
— Подай мне знак, открой замок, сорви печать, яви
Простое чудо — нежный чмок и... кокон разорви!
И бабочкой летит душа на свет твоей Любви.
Не обожги, о, Господи, меня не обожги.
Бабочка на розовом цветке
крылышки раскрыла осторожно.
Я узор не рассмотрела сложный —
лишь судьбу на бархатистой коже
в каждом разноцветном завитке.
Бабочкины крылья не спеша
расправлялись, сладко замирая,
будто в декабре — в начале мая,
что-то вскользь во сне припоминая,
будто это я, моя душа,
все мое на двух цветных мирах,
симметрично, зеркалообразно,
тоненькими линиями разно —
то черно, а то кроваво-красно
на зеленом, белом фоне... Взмах!
Улетела бабочка. И всё.
Унесла судьбу на пестрых крыльях.
Я бегу за ней дорогой пыльной
и... не догоняю. Я бессильна.
Улетела бабочка. И всё...
Жил добрый Матвей, долго жил, но не знаю, где,
И слава ходила о нем, мол, Матвей святой,
Мол, в позе жука он лежит на земле весь день,
А ночью взлетает на небо железный стол,
На нем восседает Матвей — борода до пят,
Из глаз у Матвея — то ль бабочки, то ли снег,
И все, кто узрел это диво, одно вопят:
О том, что Матвей однозначно не человек.
Мол, в час вознесенья к Матвею сошел с небес
Улыбчивый Ангел с билетом в «куда-то там»
И ласково молвил: у каждого есть свой крест,
И каждому по делам его аз воздам.
С тех пор у Матвея трудов и забот полно:
И денно, и нощно летает он над землей
И видит окно, окно, и еще окно,
И в каждом тоска, одиночество, скука, боль.
Девицы всё просят у Бога: подай на тушь,
а Бог им в ответ: извините, ушел в бега.
Заплачет от горя лысеющий старый муж,
внезапно узнав, что он стар и давно рогат.
Ах, как хорошо в поднебесной давить клопов,
подбрасывать почту с земли на одной руке,
другой отдавать долги или в счет долгов
протягивать с неба желающим горсть конфет —
поешьте, мои дорогие, кому еще?
Кусочек за маму, за папу, за Лао Дзы,
За мирное небо, за биржу, за бухучет,
За землю крестьянам, а мышкам — халявный сыр.
И слышит ли кто наши просьбы на небесах
О том, что немы рабы, но рабы не мы,
О том, что исчезли сказки и чудеса,
О том, как порой заедает работа, быт.
Зима ли, осенние сумерки, не спеши,
Смотри, чудеса случаются здесь, сейчас:
Матвей выпускает бабочек для души,
И каждая бабочка — чей-то неслышный глас,
Едва уловимый шепот. Мечта? Мечта
И вера, что где-то поблизости есть Матвей,
Который научит ползающих летать,
Который подарит бабочкам нас — людей...
Я бабочкой сяду
тебе на плечо
в последних лучах
уходящего лета.
Мы просто с тобой
незнакомы еще,
чтоб вместе напиться
молекул рассвета.
Оранжевых крылышек
дивный изгиб
стеклянным отчаяньем
строго измерен.
Мы выпустим в море
Оранжевых рыб —
красивых и гордых —
без всяких истерик.
Отправлю письмо
без конверта тебе,
быть может, дойдёт
против всяческих правил.
А ты, чтоб навстречу
капризной судьбе,
что нас не найдет,
лучик солнца отправил.
...над розами бабочек стайка кружила...
А может, наделать из бабочек мыла?
Много летуний нужно прибить,
чтобы грамм двести, хотя бы, сварить.
...идея прекрасна —
слОжно воплощенье.
Не лучше ль сварить
из бабулек варенье?
было бы мыло пахучим и легким,
в крапинку с глазками бабочек дохлых,
душ энтомолога свеж и смертелен.
плачет наука над вымытым телом.
если бабочку в юрте прибить к потолку,
будет бабочке рад одинокий якут.
если бабочку взять и приклеить к стене,
будет рад одинокий стареющий негр.
если бабочку бросить на каменный пол,
будет бабочке рад одинокий монгол.
в общем, каждый мужчина,
и старый, и млад,
будет больше, чем женщине, бабочке рад.
бабочка в чуме — предвестник рассвета,
бабочка в трюме — от глюков приветы,
рад бы мужчина (эвенк и индус)
более крупный присваивать груз.
бабы как бабочки, бабы как бочки —
самая радость в пустыне и в Сочи.
самая радость под утро проснуться,
эко просторно, привольно вполне,
хрупкую бабочку даже Конфуций,
как-то в экстазе пришлепал к стене.
если маленькой бабочке вырвать кадык,
будет плакать над ней одинокий калмык,
где-то в Сочи стенает кавказец Резо,
и на острове воет сеньор Робинзон,
жизнь без бабочки шибко проста и пуста,
так мужчину спасет от всего красота!
я вся такая хрупкая
и нежная совсем,
я пью нектарчик сутками,
пыльцу на закусь ем.
и крыльями, как веером,
так быстренько машу,
как вертолет — пропеллером
или как майский жук.
я старенькая бабочка —
на пенсию пора.
Купи мне, Бухта, тапочки,
и семок два ведра!
Вот те тапки, вот ведерко, вот для крылушек футляр,
ты не бабочка, ты Тёркин, нет, ты лучше:
супер стар!
Семки, вот, изволь откушой.
три ведра, нет, даже пять,
дорогая Тамилуша,
нам ли девкам горевать.
Если мужчина галстук завяжет бабочкой,
если наденет цилиндр и с иголочки фрак —
от восхищенья погаснут на люстре лампочки,
дамы, стреляя глазами, устроят бардак.
Только назавтра премудрая бабочка чинно,
стоя у зеркала, галстук завяжет... мужчиной.
бабочки любят булочки,
хоть это чревато регрессом развития —
можно ведь снова окуклиться.
так предадимся распитию бренди и всяческим беспределам...
эх, бабочка, бабочка, где твои крылья?
ну, а чего ж ты хотела?
так, заруби на носу, озорная девица,
если порхаешь, что бабочка в поисках принца,
если надежда твоя на удачнейший брак:
главное в принце не модный кутюровый фрак,
Даже не галстук, а крепкая мощная шея,
видишь её, так цепляйся как можно сильнее.
бабочка кушала булочку
и запивала росой.
грезился ей, на минуточку,
сам бутерброд с колбасой,
с маслом, прослойкой из зелени
и молодым огурцом...
грызла батон с сожалением
бабочка с постным «лицом»...
Я маленькая бабочка, сидящая на твоих ладонях...
Я вдыхаю твои ароматы, и кружится голова...
И я хочу сказать... но где-то тонут...
В пыльцу, цветы, музыку превращаются наши слова...
Я закрываю глаза и целую алое, большое, пульсирующее
Твое сердце, задающее моей вселенной ритм...
Ложусь на бочок и укрываюсь крылышками...
И плыву в царство грез на ладонях твоих...
.gif)
1) Хроника семидесятая. О странностях астрологии
2) Хроника сорок третья. О связях с общественностью
3) Хроника сорок вторая. О лошадиных силах и ослином упрямстве
4) Хроника сорок первая. О Париже и парижанах
5) Хроника сороковая. О переломном моменте
6) Хроника тридцать девятая. О поисках себя
7) Хроника тридцать восьмая. О нелюбви к понедельникам
8) Хроника тридцать седьмая. О единственной функции
9) Хроника тридцать шестая. О житье-бытье
10) Хроника тридцать пятая. О потерянном и найденном
11) Хроника тридцать четвертая. О парадоксальности магии
12) Хроника тридцать третья. О решении всех проблем
13) Хроника тридцать вторая. О странностях общения
14) Хроника тридцать первая. О здравом смысле
15) Хроника тридцать первая (продолжение)
16) Хроника тридцатая. О любви и времени
17) Хроника двадцать девятая. О свободе и необходимости
18) Хроника двадцать восьмая. О преступлении и наказании
19) Хроника двадцать седьмая. О странностях ожидания
20) Хроника двадцать шестая. О сторонах и вариантах
21) Хроника двадцать пятая. О прелестях уличного пения
22) Хроника двадцать четвертая. О счастливом неведении
23) Хроника двадцать третья. О чудесах и возможностях
24) Хроника двадцать вторая. О преемственности
25) Хроника двадцать первая. О пропорциях и стандартах
26) Хроника двадцатая. О незваных гостях и новых землях
27) Хроника девятнадцатая. О бабочках
28) Хроника восемнадцатая. О фиалках и пошлинах
29) Хроника семнадцатая. О силе патриотизма
30) Хроника шестнадцатая. О силе иронии
31) Хроника пятнадцатая. О первом и последнем
32) Хроника четырнадцатая. Об истоках благодетели
33) Хроника тринадцатая. О городах и туманах
34) Хроника двенадцатая. О том, чего боится нечисть
35) Хроника одиннадцатая. О некоторых особенностях кошачьего характера
36) Хроника десятая. О том, как вредно оставаться замку без хозяина
37) Хроника девятая. О дальних дорогах и славных подвигах
38) Хроника восьмая. О парадоксах везения
39) Хроника седьмая. Об истоках фольклора
40) Хроника шестая. О селекции
41) Хроника пятая. Об отпущенном времени
42) Хроника четвертая. О том, как встречали лето
43) Хроника третья. О вечности искусства и свободном времени
44) Хроника вторая. Благочестивые рассуждения о почечной достаточности
45) Хроника первая. О парадоксах досточтимого сэра ХО-ХО
