редоставив хитроумному сэру Брюсу и горячо преданной ему банде висельников сражаться за свободу юного княжича Стуся, перенесемся мыслию в старый замок, расположенный на склоне пологого холма, омываемого водами быстрой и чистой реки Феоны. В отсутствие сэра Брюса жизнь обитателей его родового владения невероятным образом изменилась — как это ни удивительно, к худшему.

 

Супруга рыцаря, леди Анна, каждый день сидела у окна в ожидании весточки от мужа. В те далёкие времена почта была голубиная, и письма, сами понимаете, приходили редко. Чтобы адресатам не так скучно было находиться в состоянии ожидания, в Полужицком княжестве развели голубей-рекламоносителей, которые доставляли абонентам листочки, где сообщалось, например, о том, что княжеские ученые изобрели новый вид гильотины, которая безболезненно отрубала приговоренному голову, чем облегчала страдания палача. Или о том, что шляпных дел мастер приглашает всех леди на новый показ, который состоится в лавке жестянщика в Гнутом переулке. Жена сэра Брюса очень сердилась, получая эти рекламные листки, и подумывала было распорядиться отгонять надоедливых рекламоносителей прочь, но они были точно такими же голубями, которые приносили письма от мужа, и, боясь ошибиться, она, сжав зубы и не произнося вслух слов, вертевшихся на языке, терпела эти рекламные штуки. Были все-таки мужественные женщины в те далекие времена...

 

В то же время, слуги и служанки сэра Брюса, почувствовав ослабевающее внимание к их персонам со стороны хозяйской половины, перестали добросовестно выполнять свои обязанности и довели хозяйство до ручки. В саду увяло все, что могло увянуть, а обряженные в голубую униформу из голубиных перьев подданные мышиного императора вероломно оккупировали территорию рыцарева амбара. Старому кровельщику, который день распивавшему виски в ближайшем кабаке, и невдомек было, что крыша в главной жилой части замка принялась протекать, чему поспособствовали проливные дожди, коих за последнюю неделю было как минимум два. Но зато каких! Истопник, подавшийся в лес за дровами, так и не вернулся. Поговаривали, что встретил он там дремучую старуху Люси, и та превратила его в дуб.

 

Холодно и сыро стало в замке. По ночам на подворье слышалось завывание голодных собак, коты решали свои интимные проблемы на ущербной крыше, вороны роняли краденый сыр прямо на головы полусонных домочадцев, вышедших справить малую нужду в дощатом сортире, и только по утрам, с последним петухом, грустный сонный дворник брал поредевшую в нижней части метлу, и все обитатели замка, повторяя про себя очень плохие слова, слушали взрывающие тишину ритмичные звуки: ширх-ширх, ширх-ширх...

 

 

 

                

 

                Helmi

 

                А у нас наступил полный «энд». Голлувуд

                Обозначил столицей провинции Пси

                Городишко, где царствуют тощие псы

                И доверчиво бабушки Люси живут.

                А у нас погостил несравненный Хичкок.

                Узнаваем: камео. Неделю назад

                Неизвестный царапал бетонный фасад,

                написал терракотовым: время — ничто.

                С этих пор вдоль дорог воют ивы и страх —

                Собеседник для путника (бедная я).

                В ЖКХ режиссер не талант ни*** фига:

                Растереть бы его по альфреду и в прах.

 

                Чтобы включил хотя бы одну лампочку на улицах.

 

 

 

                ChurA

 

                А у нас сегодня

                съехала крыша.

                А под крышей

                гнездились мыши

                Сорок девять мышат

                и мышонков.

                Все в голубеньких

                распашонках.

                Тут, как раз

                приключилась

                гроза.

                (бог кого-то решил

                наказать)

                И чего ж ему ещё

                делать,

                если он постоянно

                в белом?

                А мышонки все

                в голубом.

                Вот и скинул он

                крышу с дома

                И отсюда звучит

                морал:

                чтоб никто вас

                не наказал

                и чтоб жить было

                не опасно —

                облачайтесь в белое

                или — красное…

 

 

 

                ole

 

                а у нас, ты не поверишь, дождь.

 

                пожелай мне пуха и пера,

                посули мне рыбьей чешуи.

                пусть последней осени игра

                нас разделит на фашистов и своих.

 

                а у нас (опять не веришь) дождь.

 

                в здешнем центре питерских болот

                рай для мошкары и комаров.

                у меня в прихожей сохнет зонт,

                завтра, видимо, намокнет вновь.

 

                кто фашист, кто свой — не разберёшь,

                будоражит кровь единый ген —

                это осень, это сумрак, это дождь,

                не поймёшь,

                кто взял кого в осенний плен.

 

 

 

                Volcha

 

                А у нас (захлебнулась дождём) обещания

                Света, тепла, и горячей воды между днём...

                И метла

                Ширхи-ширх (наметает чарльстон) и соседи,

                Мой гнев безграничен — сверло им в башку!

                Охрани,

                Ангел хрупкий, мой призрачный дом, удержаться

                На грани любви помоги (отомщу им потом)…

                vis-à-vis —

                Я и я, и моя ипостась и с полсотни

                Моих воплощений в молчании — тихий экстаз...

                Вообще...

 

 

 

                ole

 

                А у нас скучают почтальоны —

                нет у них работы, хоть уволь.

                Вот бы кто-нибудь прислал письмо мне

                или заказную бандероль,

                на худой конец, хоть телеграмму,

                пусть и на нездешнем, иностранном,

                например, из солнечной Гаваны.

 

                Открываю ящик — там реклама

                и счета за телефон и газ.

                Оплачу счета. Но почтальоны

                на работе, как в последний раз,

                пьют чаи — кто с мёдом, кто с лимоном,

                им не нужно выходить под дождь —

                незачем, никто не пишет писем,

                шар земной обынтернечен сплошь,

                и в конвертах нет ни грамма смысла.

 

 

                Helmi

 

                А у нас, похоже, из черных дыр

                Темноту пролил неопрятный бог,

                Или ворон ночи, роняя сыр,

                Карковатым хрипом пропел и сдох.

                Ничего. Наощупь найдем кайму

                Вдоль родных пробоин, проблем, прорех —

                По стежку, по крестику… Нас поймут

                Воронята черные — врать не грех.

                Из гнездовья колких и мутных рос

                Как домыслить свет сквозь возню небес?

                ...Кто бы знал, как птенчик во мне подрос,

                И с какой телеги сомнений слез.

                Покати-покатушки из мечты,

                Погляди — порадуйся на меня!

                После пляски бесовой день застыл,

                Вместо тысяч лиц — только ночь и я.

 

 

 

                Volcha

 

                а у нас недостача

                большая

                списанию не подлежит

                недостача тепла

                и воды (без тепла кто нагрел?)

                но зато (кукарача!)

                ветшают

                сомненья, обиды и стыд

                в неликвидных домах

                отмирают (таков их удел)

                полированным счастьем

                сверкает

                под светом лучей новострой

                и заморские тётки —

                полушка с телушкой — не спят

                охмуряют вконец охреневший

                с щедрот их алтын

                отступил самовластья

                нависший

                призрАк под чужой немчурой

                и заводит алтын

                в заведения чад алтынят

                камасутра блаженства грядеши

                с Европою — круто на ты

 

 

 

                Volcha

 

                А у нас ощенилась собака

                Четвёркой слепых драконят,

                На четвёртый же день

                (И заметьте совсем не восьмой),

                Разлепили глазища,

                Сквозь плёнку умильно глядят

                На мамашу, издавшую

                Слабый и сдавленный вой.

                Это с кем согрешила,

                Кому под скамьёй отдалась

                Ненасытная сука? Хвостатый

                Был малость не пёс.

                По осенним счетам

                Не цыплят посчитаем, а... хрясь!

                Врассыпную костяшки —

                Шипастый вихляется хвост.