Одна сказочная история, происшедшая на самом деле (на турнир)
посвящается гостиной-Общалке одного симпатичного сайта
Привидений не существует. Кто их видел? Вы? Или вы? А если не видели, то нечего и пересказывать, что одна бабка сказала другой. Жизнь в обычном трезвомыслящем городе не даёт поводов, нет в нём старинных замков. Всем же известно, что уважающие себя привидения проживают только в старинных английских замках. И чем замок старее и именитее, тем оно больше себя уважает, пугать туристов выходит в определенные часы суток, производит строго известное количество звуков и шорохов, которые скрупулезно описаны его историками, занесены в замковые архивы и скреплены кровью и печатями.
И дернул меня черт оказаться как-то в одной гостиной одного замка. Не то, чтобы она существует. Нет, виртуально — да, но в реальности вроде как и нет. Гостиная как гостиная, ничего необычного. Стены обиты плотным шёлком, кое-где свисают из-под потолка старинные гобелены, свет не то чтобы приглушенный, его просто не хватает, и в углах навсегда залегли темные вселенные вечной пыльной тьмы. Нет, слава богу, все это страшнолепие освещается не факелами (цивилизация таки!), а тяжеловесными лампами, свисающими на толстенных цепях с невидимого потолка. Однако в них горят не лампы, а свечи, воткнутые по окованному железом деревянному периметру. И чуть светлее вверху от вытянутых бойниц, расположенных слишком высоко так, что свет, едва протиснувшись сквозь щели, тут же рассыпается от усталости на отдельные фотоны, которые незаметно, но настойчиво поглощает тьма.
И вот стою это я столбом в мятом конусе света посреди гостиной и, уставившись на стену, пытаюсь рассмотреть, что изображено на полотне с большим бурым пятном посредине. Гобелен такой длинный, что спускается до самого пола и хвост его хищно горбится на камнях. А пятно вызывает смутные ассоциации с кровью, кинжалами и страшными рассказами о коварных обитателях замков.
Вдруг сзади и откуда-то сверху раздается отчетливое: «Ма-а-ау!». Я чуть не подскакиваю и резко оборачиваюсь. Естественно, никого нет. Да и не могло быть. Дверь в гостиную одна, открытая, по крайней мере. Остальные заперты на огромные витиеватые кованые замки. И, похоже, что ключи от них давно заржавели или рассыпались в опилки. Служители мне сказали, что в замке никакая живность не водится, ни мыши, ни кошки, ни тараканы, в общем, ни-че-го.
Я храбро окидываю взглядом чернильные кляксы темных углов и делаю вид, что просто еще раз осматриваю интерьер – типа интересуюсь. Хрипловатый голос отчетливо и с явным недовольством произносит: «Хто тут сказал «мау»?». Я резко поворачиваюсь на звук, но, само собой, опять никого не вижу. Напряженно всматриваясь в страшную темноту, я отчаянно пытаюсь не утерять навострившее лыжи самообладание. «Может, местные служители балуются?», – мелькает зайцем пушистая мысль. Но следующее событие повергает в совершеннейший неконтролируемый ужас. Реактивно усиливаясь из-за спины, входит в силу над головой и затихает впереди у стены гостиной звук: «Я-ааа!»
Раздается сочный чмокающий звук, как будто что-то мягкое врезается в препятствие, затем другой чмокающий звук, уже больше похожий на слюнявый поцелуй, после этого (о, ужас!) раздается торжествующее рычание… Всё! Моё терпение испаряется, самообладание переходит в газообразную фазу, по коже пробегает армия мурашей, и я, запинаясь и почти падая, бегу вон из этой страшной гостиной. И больше никогда, никогда! Слышите? Никогда!..
… Гордая одинокая охотница Волч размеренно трусила по лесу. Охота в этот раз была недолгой и очень удачной: одна сова, пара уток да зазевавшийся заяц. После непростого утомительного преследования вволю поесть свежего мяса, искупаться в глубоком чистом ручье, поваляться на ковре из мха и обтереться пятнышками солнечного света – что еще нужно для полного счастья? Ни-че-го. Мышцы приятно постанывают, бурдюк живота не менее приятно наполнен, в голове – все тараканы расползлись, кроме неспешного «как замечательна и чудесна жизнь». Ноги сами выбирают дорогу, а так как кроме одной ленивой мысли других не предвиделось, поэтому они выбрали знакомый маршрут до Замка На Холме. Волчья голова включилась только тогда, когда ее нос уперся в кустарник, живописно опоясывающий стену Замка. «Ну что ж», – подумала Волч, – «Замок – это тоже неплохо, по крайней мере там сухо и не досаждает мошкара». Странно то, что в Замке действительно не водилась никакая живность. То ли ее травили чем, то ли голодом морили, но она просто не водилась и всё. Волчья голова попыталась снова обдумать эту странность, но сытые тараканы, которые как раз водились под крутым лбом, спали, и мысль, только родившись, провалилась в сытую утробу желудка, где и переварилась без остатка вместе с совой, зайцем и утками.
Волч неторопливо протрусила в гостиную и остановилась, осматриваясь.
«Ма-а-ау!» – Раздалось отчетливое. «Хто тут сказал мау?», – с напускным недовольством спросила Волч. Она уже знала, чей это голос, просто это был такой дикий лесной юмор.
«Я-ааа!», – торжествовала Кошь (прыгуче-летяговое существо белого цвета, шерстяное и с хвостом). Она летела, расправив боковые перепонки, через всю залу, целясь прямиком в Волчий нос. «Сейчас нос вдавится в кость, как пить дать», – эта мысль заставила голову дернуться, защищая чувствительный вырост. И вся Кошья нежность досталась Волчьему уху. Кошь, звонко чмокнув ухо, с торжеством задрала трубу хвоста, он тут же распушился великолепным белым султаном, и грациозно ускакала.
Волч долго трясла ухом, вытряхивая оттуда звон. Наконец звон вылетел, со всего размаха шмякнулся об камни гостиной и разлетелся в длинные дребезги: «Дрябзь! Бзь, бзь, бзь...» «Ух, ах, ох», – раздалось откуда-то издалека. «Духи», – успокоенно подумала Волч и удобно устроилась на хвосте гобелена, удачно спустившегося до пола. Вечерело...
… «К сожалению на сайте сейчас никого нет», – ворчливо произнёс Марко, проходя мимо из одной стены в другую. «Везет же кому-то», – лениво прошла мысль сквозь Волчью голову и ушла сквозь пол. В Общалке промелькивали тени существ с хвостами, ушами, зубами и всякой другой хренью, никому не известной в науке…
«Странно, – подумала Волч, – а на кой ляд я тут торчу торчком и стою столбом, если все равно и нет никого?» Но так как она не стояла, а удобно возлежала на гобелене, то это возмущение имело оттенок легкой несерьезной угрозы.
«Нет никого, нет никого, – со смешком прошелестело эхо. – Шелестел и Эхо тоже промелькнули почти незаметно и закрылись от глаз»…
… «Не судьба», – решила Волч, свернулась калачиком и закрыла глаза… Судьба и Калачик на цыпочках вышли вон… Вокруг продолжали бубнить, шуршать, шелестеть и бормотать полупрозрачные духи Замка, но Волч уже их не слушала, так как в ухо влетел (странное дело) комар и наззудывал разные истории, от которых закрывались глаза и углублялось дыхание…
Ни сика, ни бура, ни сочинская пуля —
иная, лучшая мне грезилась игра
средь пляжной немочи короткого июля.
Эй, Клязьма, оглянись, поворотись, Пахра!
Исчадье трепетное пекла пубертата
ничком на толпами истоптанной траве
уже навряд ли я, кто здесь лежал когда-то
с либидо и обидой в голове.
Твердил внеклассное, не заданное на дом,
мечтал и поутру, и отходя ко сну
вертеть туда-сюда — то передом, то задом
одну красавицу, красавицу одну.
Вот, думал, вырасту, заделаюсь поэтом —
мерзавцем форменным в цилиндре и плаще,
вздохну о кисло-сладком лете этом,
хлебну того-сего — и вообще.
Потом дрались в кустах, ещё пускали змея,
и реки детские катились на авось.
Но, знать, меж дачных баб, урча, слонялась фея —
ты не поверишь: всё сбылось.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
