Стихи - это слова, сказанные так, что они вызывают благодарность у человека, который их услышал впервые и уже не забудет потом никогда
(Александр Галич)
Анонсы
24.02.2016Мадам, что приключилось? Итоги турнира № 69
Живет бобылем. И я теперь понимаю, почему...
Часть I. Торжественная
Эта история началась давно — в тот день, когда Его Величество Роман примерил корону перед зеркалом. Дальше сюжет развивался многогранно и непредсказуемо, пока турнир не подошел к концу.
Romann: Тишина в королевских покоях настораживала куда больше, чем шум, гам и грохот. Привратник напряженно вслушивался. За дверью было тихо.
Вспомнилась кстати старинная мудрость, читанная в какой-то назидательной книге из Королевской Библиотеки: «Чем тише сидят дети в комнате, тем страшнее туда заходить».
Сказанное в полной мере относилось к Его Королевскому Величеству: в некоторых своих проявлениях Величество был сущий ребенок.
Привратник вздохнул и осторожно приотворил тяжелую створку. В зале было темно. Темно и тихо.
Не горел ни один источник света, коих в покоях Короля было великое множество: ни свечи в тяжелых канделябрах, в изобилии развешанных по стенам, ни факелы смоляные коптящие, занимавшие места, свободные от канделябров, ни даже чудовищных размеров люстра, снаряженная новомодными электрическими лампами — их завез ко двору Короля некий иноземный изобретатель-самоучка, громогласно похвалявшийся своими изобретениями, но впоследствии битый батогами за то, что не смог внятно объяснить Его Королевскому Величеству, на какой силе, темной или светлой, работают изобретенные им лампы, и отпущеный восвояси практически неповрежденным (синяки от батогов не в счет, к тому же располневший от безработицы палач не очень-то и старался) — конечно, с конфискацией всех, видимо, дьявольских, изобретений.
Привратник собрался было хлопнуть в ладоши и позвать прислугу зажечь свет, но был остановлен королевским рыком: «Не надо света!»
«Я не Света!» — почти возмутился привратник, но вовремя сообразил, что запятая в августейшем возгласе ему просто почудилась.
«Иди-ка сюда», — позвал Король.
Тут только привратник разглядел в глубине помещения слабый трепещущий огонек, и, повинуясь королевскому призыву, осторожно пошел на свет, то и дело цепляя носками парадных туфель расстеленные по полу шкуры.
Маленький столик, на котором горела свеча, был завален свитками и фолиантами. Привратник подошел ближе и, напрягши зрение, убедился, что все это — звездные атласы и трактаты по астрономии и астрологии.
«Ну-ну!» — подумал привратник, но вслух ничего не сказал.
Король стоял у окна. В раме, разделенной на квадраты, застекленные чудным венецианским стеклом, половина стекол была выбита, и в один из пустых квадратов была вставлена большая труба, поблескивающая позолотой и инкрустацией.
Труба была снабжена непонятными мелкими деталями, и Его Величество, прижавшись к трубе правым глазом, что-то делал обеими руками — что-то крутил, что-то двигал...
Выбитые стекла привратника не удивили — в зале открывались только два окна — для проветривания, в разных концах помещения, но в данном случае они Короля, видимо, чем-то не устраивали.
Кстати, на неоднократные предложения заменить и остальные окна на современные распашные Король всегда отвечал однозначным отказом без объяснения причин, — никто, собственно, и не настаивал.
Впрочем, в кладовой дворца имелся изрядный запас венецианского стекла, сделанный, по слухам, еще прадедом нынешнего Короля, так что страсть к битью окон можно было считать наследственным признаком правящей династии, передающимся по мужской линии.
Так и считали.
«Что это, Ваше Величество?» — тихо спросил привратник.
«Телескоп!» — ответил Король, не прерывая своего занятия.
«Теле... что?» — переспросил привратник.
Король наконец оторвался от трубы, повернулся к привратнику и внятно повторил: «Телескоп!» — и, увидев на его лице непонимание, объяснил: «Ну, это труба такая — телескоп. Рассматривать небесные тела. Скопом».
Он извлек откуда-то из недр мантии мятую бумажку, расправил ее и, близоруко щурясь, прочитал по складам: «Оп-ти-чес-кий при-бор».
Затем Величество гордо выпрямился, упёр левую руку в бок, а правую воздел кверху, и торжественно добавил: "Следить ход планет и светил! Вот."
«Откуда он у вас?» — спросил потрясенный привратник.
«А этот-то, — охотно объяснил Король, — ну, изобретатель-то наш, Эдисон недоделанный... Вот у него и изъяли. Ну, оптик придворный доработал маленько...».
И Король любовно погладил сверкнувшие камешки инкрустации.
«И что, все видно?» — недоверчиво спросил привратник.
Король поманил его пальцем и, отодвинувшись, уступил место у телескопа.
«Смотри!» — предложил он.
Привратник припал глазом к трубе, не понимая, что он должен увидеть, и с удивлением заметил, как бы в конце недлинного тоннеля неяркий огонек. Он вдруг почувствовал, как Король положил пальцы его левой руки на какое-то ребристое колесико, а под правой рукой оказался небольшой рычажок.
«Вот здесь подкручивай, — раздался голос Короля, — а здесь — двигай. Наводи на резкость!»
Привратник послушно покрутил колесико туда-сюда, и вдруг весь объем трубы заполнила жуткая рожа, заросшая до бровей густой черной бородой. Привратник, вскрикнув, отшатнулся от трубы и недоуменно посмотрел на Короля.
Его Величество ухмылялся.
«Смотри, смотри! — сказал он, — вот эту двигай, подальше чтоб...».
Рожа отодвинулась, и привратник наконец увидел картинку целиком. Горящий факел на треножнике, разрытая яма, воткнутая в землю лопата — и бородатый мужик, весь в черном, с натугой выволакивающий из ямы что-то длинное и, судя по всему, довольно тяжелое.
Привратник снова оторвался от трубы и вопросительно посмотрел на Короля.
«Феофан, сторож кладбищенский, — по-прежнему ухмыляясь, пояснил Король, — живет бобылем. И я теперь понимаю, почему. Сегодня как раз молоденькую похоронили...» — и, заметив на лице привратника брезгливое выражение, добавил: «Да ничего, он к утру ее обратно зароет! А ну, дай гляну!»
И, отодвинув привратника, припал к телескопу.
Пока привратник приходил в себя, Король несколько раз воскликнул «Ух ты!» и «Ну, молодец!», а потом, не отрывая глаз от телескопа, объявил привратнику: «Вторую откапывает. Похоже, у него сегодня оргия намечается... Э-эх! Я свою-то милую из могилки вырою...» — притопывая, пропел он несколько тактов скабрезной народной песенки.
«Ваше Величество! — решился наконец привратник, — Как-то это... несолидно...».
«А я что? — смущенно заявил Король, быстро отодвинувшись от телескопа, — Я ничего... Присматриваю вот, чтоб августейших не трогал, только и всего...».
Привратник вздохнул и промолчал.
Король между тем, кряхтя, вытащил трубу из квадрата рамы и вставил в другой, повыше.
«Но это всё дела земные, — сказал он, отряхивая ладони, — А теперь давай-ка перейдем к делам небесным». И сделал приглашающий жест.
Пока привратник устраивался у трубы, Король что-то подкручивал и объяснял: «Ночи нынче стоят безлунные, но все планеты как на ладони. Все увидишь. Тут тебе и Марс, и Меркурий, и Юпитер, и Венера, будь она неладна...».
Следующие полчаса привратник провел у телескопа, вперившись глазом в окуляр. Его Величество сам направлял трубу на одному ему ведомые точки в небе, поворачивал колесики, двигал рычажки, поминутно пихал привратника в бок и возбужденно комментировал: «Ну вон, вон она, Венера — видишь?.. А вон он, Плутон лохматый! А вон и Юпитер, в сторонке...».
Привратник не видел ни черта, кроме размытых пятен, но всякий раз согласно кивал, предусмотрительно отодвинувшись от телескопа, — энергичное кивание в непосредственной близости от окуляра могло привести к печальным последствиям.
Еще через полчаса привратник обнаружил себя стоящим возле столика рядом с Королем. Король разворачивал перед ним свитки, шуршал страницами фолиантов, водил по ним пальцем и что-то втолковывал. От очередного толчка в бок привратник вздрогнул и включился.
«...И вот теперь понятно, по звездам-то, — говорил Король, — что она должна была, просто таки обязана была мне изменить — не вчера, так сегодня, не завтра — так послезавтра! Видишь? Так что не зря мы ее домой-то наладили!»
Привратник очумело помотал головой и на всякий случай кивнул.
«Кстати, как она там? — заботливо спросил Его Величество, — Добралась ли?»
«Добралась, а как же! ─уверенно заявил привратник, догадавшись, что речь идет о юной Королеве, — Ее папенька нам уже войну объявил!»
«А, ну, ну... — рассеянно сказал Король, — значит, всё в порядке...»
Привратник затих.
«Войну, говоришь? — спросил Король, помолчав, — Славно! Будет моим Рыцарям занятие, а то, поди, застоялись уже... Кстати, а как там Турнир-то?» — внезапно вспомнил он.
«Так ведь закончен Турнир, Ваше Величество, — укоризненно сказал привратник, — и баллады уж в народе поют и по кабакам. А вы, небось, так ничего и не прочли — за государственными-то делами!»
И он покосился на телескоп.
И тут Король удивил. Умел он удивить, ничего не скажешь — ну так ведь Король!
«Неправильно говоришь, — посетовал он, — И прочел всё, и места определил, и призы распределил... Запишешь или так запомнишь?»
«Э-э-э... — протянул удивленный привратник, — Лучше записать».
«Лады, — сказал Король, и громко хлопнув в ладоши, крикнул, — Эй, кто там! Свету сюда, да побольше!»
Через три минуты в зале было светлее, чем днем. Горели все наличествующие светильники. Люстра с иноземными лампами, к слову сказать, пошипев и потрещав, роняя искры, погасла совсем, на что Король торжественно сказал: «О!» — и поднял кверху указательный палец.
Потом некоторое время выпроваживали невесть откуда взявшуюся в зале бабищу громадного росту и статей, назвавшуюся Светланой Аркадьевной, поварихой дворцовой кухни. Дама уходить не желала, яростно отбивалась и орала, что Его Величество, де, сам позвал только что, и была с большими усилиями выдворена в коридор, где еще долго раздавались ее крики.
Когда суматоха улеглась, слегка запыхавшийся и немного смущенный Король отыскал среди бумаг на столике корону, нахлобучил ее на голову, придал лицу государственное выражение и сказал привратнику: «Пиши».
Привратник обмакнул перо в чернила.
«Сим объявляется завершение Королевского Турнира на тему «Мемуары про амуры Королевы с мужиком».
Внимательно рассмотрев представленные работы, Его Величество постановил:
1. Первое место получает славный Рыцарь Alya — за упорство и волю к победе. Сей Рыцарь на полную катушку использовал лимит в три опуса, установленный Его Величеством, а также несказанно порадовал нетрадиционным подходом к теме — всякий раз новым.
Его Величество постановил: присвоить славному Рыцарю звание «Дворцовый Пиит» и наградить сего славного Рыцаря изданием полного собрания его сочинений на бумаге с золотым обрезом и в переплетах богатых — и с обязательным сохранением пяти экземпляров в Большой Королевской Библиотеке — на веки вечныя, или покуда стоит Королевство — что, собственно, одно и то же.
Все есть у королевы и царство и король,
дворцовые утехи, но надоела роль
принцессы на горошине... Как-то у окна,
от скуки умирая, услышала она,
как полуобнаженный садовник (вот нахал!),
сажая орхидеи, задорно напевал:
Ах, были б миллионы —
Не жалко проиграть
За то, чтоб королеву
Завлечь в мою кровать,
Чтоб сладостные стоны
Мой ублажали слух...
Затрепетало чрево у королевы вдруг,
по телу прокатилась горячая волна...
И, позабыв о чести, сбежала в сад она.
...Глаза в обводах темных, все тело в синяках —
такой увидел утром ее супруг-монарх.
— Мадам, что приключилось?
— Ходила я в народ.
— Попали вы в немилость?
— Ах, нет, наоборот…
Я вашему величеству наставила рога
и ухожу к садовнику — это не пурга.
Он молодой и страстный, а вы, пардон, старик.
— Да он мужик безродный!
— Зато в любви велик!
Экстаз я испытала впервые, видит Бог,
хоть и казалось мне, что подо мной горох...
— Вы предали корону!
— Не велика беда.
— Обоим за измену лежать на дне пруда!
С тех пор все больше лилий белеет на пруду.
Все чаще царь гуляет по берегу в бреду,
горох бросая в воду... Топя тоску в вине,
мечтает, что заменит садовника на дне...
А по ночам русалка в обнимку с водяным
кружатся в страстном танце, любви вдыхая дым.
И смотрит, ухмыляясь, весьма польщенный Бог,
Как между белых лилий проросший прет горох.
Ей, обреченной на бессмертье,
одной тоскливо среди льдов.
Кай возвратился к теплой Герде
под полный чувств уютный кров.
В ее холодную обитель
никто не постучит, и для
хозяйки снежной сочинитель,
увы, не создал короля.
Невыносимо королеве...
Сосуд тоски испив до дна,
исследовать обмерзлый север
однажды вздумала она.
Вином преувеличив силы,
все ледяные зеркала
дыханьем жарким растопила
и след любви искать пошла.
По тайной воле провиденья
на пастбище оленей вдруг
случилось чудное мгновенье —
попался на глаза пастух.
Уверенный в себе красавец
взглянул на королеву, и
вмиг на ее лице румянец
вскипел, а в сердце — жар любви.
— Как звать тебя, красавчик?
— Юхо.
— Пойдем со мною во дворец?..
— Да мне и в юрте жить не туго.
— Зову тебя я под венец.
Ты станешь королем…
— Да брось ты!
Жить в вечном холоде на кой,
свои согрей-ка лучше кости.
Ты оставайся здесь, со мной.
Горел огонь в пастушьей юрте,
и страсть пылала... А потом,
обнявшись, на оленьей шкуре
они забылись сладким сном.
...Царица, ставшая пастушкой,
с тех пор так с Юхо и живет.
О вечности забыв, послушно
для чая топит снег и лед...
В шоу-бизнесе Наташка — королева.
Оснащен роскошной грудью ладный стан.
И плывет по жизни словно каравелла,
На которой капитанит муж — Тарзан.
Он любил ходить когда-то на рыбалку.
Видел, как усатенький дельфин
Обнимает голосистую русалку...
И нашлось, чтоб их поссорить, пять причин:
Тот, во-первых, позабыл семью родную;
Во-вторых, был слишком робким, но
Становился тронутым, ревнуя;
В-третьих, страсть — прокисшее вино…
И горланила русалка то и дело:
«Подходящих женихов-то нет».
Видно, ей изрядно надоело
Петь с дельфином песни общих лет.
Не забыл Тарзан, как призывала
«Мужичок с гармошкой, поиграй»
Королева жизненного бала.
Он, играя бицепсами, рай
Обеспечить обещал Наташке.
Здесь четвертый повод налицо —
Без штанов представ и без рубашки,
Ей на руку он надел кольцо.
Пятая причина всех главнее —
Не дельфин был нужен, а мужик
С детства сало чтящей королеве.
И остался от русалки пшик
Вследствие любовного пожара.
Затянули «веришь или нет»
Королева и Тарзан — вот эта пара
Точно знает, в чем любви секрет.
2. Второе место достается славному Рыцарю Volcha — за небезопасную попытку влезть одновременно в коровью шкуру и шкуру пастуха — и с успехом вернувшемуся с этого мероприятия в уме неповрежденным.
А наградить сего славного Рыцаря раритетом из Королевской Библиотеки «Анатомический атлас парнокопытных жвачных семейства полорогих, сиречь коров, туров и зебу, составленный доктором Митохондриусом Канальским, с приложением необходимых сведений и иллюстраций», изданным типографией в Ляйпциге в одна тыща шестьсот неразборчиво году. Сей уникум существует в одном экземпляре, прочие утеряны за ненадобностью.
А также разрешить славному Рыцарю Volcha запустить лапы в сундуки, оставшиеся от опального изобретателя, — там непонятных штук до фига, пусть себе что-нибудь выберет, на свой вкус.
Мемуары про амуры...
королевы Елизаветы и пастуха с редкой фамилией Король,
за что и был сослан в пастухи.
Елизавета
Глаголы пригортанивают голос, но
Извилины воспитывают зрение —
Аксонов электрическое трение
Не больно, но уже не безопасно.
Неслышимого голоса отчаянье,
Вопящего из рёбер проволoки,
Не чает, но встречает экивоки
На — может быть допустят до звучания.
Мне очень надо! Мысли круглобокими
Ворочаются тварями природными,
Жующими, пыхтящими, безродными
Коровами с глазами пустоокими.
Ушел пастух. Бодаются, не ловятся
И некому вести ко мне в околицу,
И некому телиться и глаголиться,
Звучаться, точно скрипка из шелковицы.
Молчание, молчание, отчаянно
Ловлю хвосты животных несуразные,
Живот несущих мимо, несу разное
И жертвой преклоняемы печали, но
Не хочет ничего, спиной встречает,
Молчит сычом и тискает горошину
Перины королевской. По-хорошему
И я спиной его не замечаю.
***
Ваня
— Лиза, Лиза, Лизавета
Королева моя, где ты?
Аль запуталась в бурьяне
Недвижима, бездыханна
Или батюшко медведь
Приголубил, чур, мя! Ведь
Я ль не гладил по щеке
Шелковистой, колоске
С колоском плетал венок
Кривобокий, ну, как мог!
Взор мой миловался часом
Твоим опушённым глазом
Камыша густых ресниц,
Влажной мякотью слезниц,
Царским взгорьем крутолобым,
Указующим на небо,
Гладкой ровностью хребта,
Угождая живота
Восхитительную радость.
Несравненная покатость
Бабок ласковых колен
Забирает молча в плен.
Где ж ты, сладость, заблудилась?
Не полями ль вдохновилась
выпивохи короля?
Помни, что Король-то я!
Что там машет бирюзов
Плат у речки? Слышу зов!
Бог мой, матушка, здорова!
Ты нашлась, моя корова!!!
Жил был Царь, писал сонеты
и,притом, всегда — ПРО ЭТО.
А евойная царица
(будьте-нате — кобылица)
охмурила мужика —
из конюшни конюха.
Все бы шло у них путем,
да нежданно грянул гром.
Как-то в полдень, в воскресенье
от большого сотрясенья,
обвалился сеновал,
а вокруг народ гулял.
И народонаселенью
объявилося явленье:
конюх в полном неглиже
и царица с голой Ж.
От такого потрясенья
весь народ пришел в движенье:
побежал по сеновалам,
разбиваяся на пары.
Доложили и Царю —
мол, жена ему свинью
подложила в шальваары
и принять готова кару.
Царь нисколько не смутился,
но (не без того) — напился.
Бабу приказал: «В железа!»
Мужику велел: «Отрезать!»
.........................
Говорят, всю жизнь потом
Царь до смерти жил с котом.
А, поскольку был поэтом,
книжечку издал сонетов
(штук пятьсот).
И всё — ПРО ЭТО.
— На Амуре королева повстречала мужика.
— На Амуре королева?!
— Это присказка пока.
Шел мужик в свою деревню, после пряток с медведём.
Одолел медведя в прятки! Оттого и шел живьём.
Вдруг он видит: королева выплывает из кустов,
По короне догадался, поклонился: «Иванов» —
Он представился учтиво, улыбнулся в семь зубьёв.
В королеве пробудилась «лОве», значится — «любовь».
«Отнеси меня ты, милый, до жилища на руках.
Дятлы долбят древесину: я испытываю страх».
Тут мужик с поклоном новым королеву приподнял.
Поплелися лапти с миром. (Запад был приятно-ал.)
Что ж, мужик из леса вылез.
Прямо к дому, не таясь!
Вышла баба с ребятнею и сказала, не дивясь:
«Учудить такое, Федя, только ты один и мог:
Отправлялся за дровами, королеву приволок».
Король уходит на войну?
Король уходит на войну!
Марш левой,
левой,
левой!!!
Король уходит на войну...
А как же королева?
«Она красива — это факт.
Но, вроде, недотрога.
Один барон, забыв про такт,
пофлиртовать немного
пытался, наводя мосты...
И?
Где теперь барон?
Вон там в саду мелькнул его костыль!
Казнен?
Ну, значит, это был не он.
Короче,
верность королю
хранит его жена!
Понятно, пажи?
Говорю,
вернее всех она!»
Фу,
корпус пажеский блюсти —
не фунт изюму съесть.
Попробуй,
этим,
объясни
про совесть и про честь...
Еще про то, что любит слуг
из мужиков одна девица!
И только я
(и только я!!!)
(из первых рук)
узнал, как для «лямур» рядиться!
***
— Чу! Даже мыслить не моги,
дурак, про свой секрет! —
Сказали конюх, половой
и отставной корнет.
Качнул садовник головой, —
Уделал герцог нас!
Кивнул согласно постовой,
не утирая мокрых глаз.
А нищий плакал у столба,
юродивый рыдал.
И даже Дунька из шинка
глотала барбитал...
— Та-ак!... – задыхаясь, просипел Король и украдкой взглянул на часы под обшлагом камзола. Машка уже, небось, в пеньюаре...
Он тряхнул головой, изобразил лицом вожака прайда во время гона и повторил тоном ниже:
— Та-ак!
В его голосе слышался громовой посыл не только супруге, но и всем мужикам королевства. Из его глаз сыпались молнии, долженствовавшие спалить все деревни, амбары, овины и сеновалы, где происходят всякие штуки, от которых потом рождаются беспризорники, повышающие уровень преступности в государстве. Королю мерещились дыбы, колья и заборы, богато изукрашенные черепами прелюбодееев. Этакой кровавый мессидж... «Мессидж, — споткнувшись на этом слове, подумал Король. — Че-то знакомое. Где я мог это слышать? Надо будет потом у Машки спросить, а то ведь не засну».
Он обернулся к Королеве, сидевшей у облезлого бюро с пером в руке, и резко бросил ей:
— А Пишите, сударыня!
Тембр его перешел на инфразвук. Король забыл, что это значит и подумал, что неплохо бы ввести в стране всеобщее мужское образование.
Королева чесала пером кончик носа, незаметно для себя соскребая с него грим, и с обожанием смотрела на Короля.
— Что писать, любимый? Мемуары?
Король зарычал. Если она еще раз назовет его любимым, он напишет заявление. Эта старая обезьяна уже достала его. Каждый раз, когда дело доходит до этого письма, она доводит его до трясучки, до нервного тика и обострения люмбаго. Вот и сейчас... Он почувствовал, как по ноге скользнула огненная змея, и присел на пуфик. Где-то в глубине сидения угрожающе шевельнулась пружина. «Ос-спиде, везде старье», — с тоской подумал король и не помня себя заорал:
— Объяснительную, черт возьми!
«Что он несет?» — подумала Королева и проворковала, соблазнительно покусывая перо:
— Мемуары, гримуары, будуары и бастард. Ваше величество, как пишется: бастард или бостард?
Король подумал, что женское образование надо запретить, молча налил себе водки, залпом выпил и запустил стаканом в стену. Он заранее знал, что в бутылке окажется вода, но хотя бы этикетку «Шишкин лес» с нее можно было содрать? Ну, хоть из вежливости?
— Эх, и где же мой носовой платок? — нарочито переигрывая, вопросила Королева. Надо же было возвращать Короля в русло, так сказать, сюжета.
— Душите ее, душите, — отчаянно вращая глазами и стуча пальцем по часам, шипел суфлер. Спектакль должен был закончиться семь минут назад, а герои все еще оба здравствовали.
***
— Нет, вы поглядите на них, — воскликнул Король, кладя бинокль на колени Королеве и старательно пряча лапти под стул. — Как он ее душит, и прямо на ложе! Машка, давай дома театр устроим!
Королева игриво закатила глаза и ткнула пальчиком королевское плечико.
— Ой, Вань, только не насмерть! Охота еще ведьмочкой побыть!
— О, устроим охоту на ведьм!
Король лизнул Машку в ухо и вскочил, аплодируя.
Карнавал в уездном городе продолжался.
***
Королева потянулась и похлопала рукой рядом с собой. Примятое сено еще хранило очертания человека и даже казалось чуть теплым.
«Боже, как я сюда попала? И с кем это я тут была? И что за прелестные сны?» — лениво думала Королева. Ей смутно припоминалось что-то лохматое и пахнущее молоком вперемешку с навозом. Вдали раздался рык Короля, очевидно, обнаружившего такую же пустую примятость в своей постели.
«Хих, — подумала Королева, доставая телефон. — сейчас я его рожу зафотаю и в Инстаграм. А шампанское, видно, было несвежее...».
4. И, наконец, торжественное.
Назначить преемником действующего Короля славного Рыцаря Alya.
«Всё записал?» — Король снял корону и бережно положил ее на столик поверх бумаг.
«Всё, Ваше Величество», — ответил привратник.
«Бывшее, — поправил Король, — Бывшее Величество».
«И что теперь?» — спросил привратник.
«А теперь — музыка! — сказал Король, — Где там мой Большой Королевский Оркестр?»
«Вестимо, где, — усмехнулся привратник, — Новые баллады и куплеты разучивают».
«А где именно, знаешь?» — продолжал настаивать Король.
«Ну, знаю пару мест...» — неопределенно ответил привратник.
«Ну так пошли! — вскочил Король и потянул привратника за руку, — Мы тут сидим, а они там уже поют!»
«А как же...» — привратник оглянулся на столик с короной.
«Пошли, пошли! — настойчиво сказал Король, — Указ глашатаям по дороге занесем, а новое Величество пока соберется, пока приедет — ты уж вернешься...».
«А пошли!» — бесшабашно вскричал привратник и первым двинулся к выходу.
«Так-то лучше!» — посветлел Король и последовал за ним.
Они вышли из залы, притворили за собой двери и направились к лестнице.
На полпути Король остановился, громко хлопнул в ладоши и крикнул: «Эй, кто там! Свет в зале погасите!»
Он обернулся и подмигнул привратнику.
Часть II. Тревожная
Условия рыцарского турнира от Ее Высочества Али:
Alya: Приветствую всех рыцарей слова и мысли! Перед тем, как примерить с трепетом принятый от славного Короля Романа дар, я тщательно протерла зеркало, дабы ни одна пылинка не омрачила лучезарное отражение королевского убора. Блеск короны затмевает все, что находится вокруг, в том числе и мою скромную персону. Как-то раньше не приходилось носить столь величественные украшения, потому чувствую некоторую неловкость и смущение. Величеством называться, думаю, пока рановато. Для начала побуду высочеством, как назвал меня достопочтенный привратник.
И вернусь к процессу примерки короны. Происходило это на закате, и кроме ласкающего взгляд зеркального отражения я наблюдала рядом с собою длинную коронованную тень... Все, конечно, понятно — где есть свет, там непременно есть и тень. Но если попробовать приглядеться к тени, то может показаться, что это не просто темный бездушный силуэт, а некое живое существо, которое может многое поведать как о себе, так и о том, благодаря кому оно имеет те или иные очертания.
Так, глядя на свою причудливую тень, я вспомнила слова Сальвадора Дали: «Почему-то никого, кроме меня, не волнует обратная сторона вещей. Вот, к примеру, тень. Хотелось бы понять, в каких отношениях она с тем, что ее отбрасывает, вообще — что она такое». На самом деле, этот вопрос волновал и волнует многих. Но кто может лучше всего ответить на данный вопрос? Только сама темная сущность. Предлагаю изобретательным и мудрым рыцарям пообщаться с собственной тенью или с любой другой тенью и рассказать об этом увлекательном и таинственном процессе. Надеюсь, что многие сделают удивительные открытия и прольют новый свет на природу этой темной материи. Призываю талантливых рыцарей не держаться в тени и быть яркими и неподражаемыми.
Тема: Разговор с тенью.
Форма: Любая.
Прежние публикации: Да. Если они не участвовали в других турнирах.
Сроки: С 12:28 мск 17 февраля до 23:59 мск 10 марта.
В помощь:
| ← Предыдущая | Следующая → |
28.02.2016 | 22.02.2016 |
Читайте в этом же разделе:
22.02.2016 Итоги голосования по внеконкурсным обороткам 2015 года
21.02.2016 В аспекте аллюзии. Подводим итоги работы «Пирожковой»
18.02.2016 О ремонтопригодности. Итоги хокку-интермедии «Светофор»
16.02.2016 Выбираем пирожки
15.02.2016 Респект с незабудкой. «Светофор» представляет суперфиналистов
Комментарии
| 24.02.2016 10:33 | Хо Ну, развернулся привратник!!! |
| 24.02.2016 11:54 | Volcha грандиозные итоги, брависсимо!)) |
| 24.02.2016 12:17 | ole При таком Величестве никакой привратник не нужен. Трудяга, каких не бывает.) |
Оставить комментарий
Чтобы написать сообщение, пожалуйста, пройдите Авторизацию или Регистрацию.
