Лев Ландау

Декабрь морозит в небе розовом,
нетопленый чернеет дом.
И мы, как Меншиков в Берёзове,
читаем Библию и ждём.

И ждём чего? Самим известно ли?
Какой спасительной руки?
Уж вспухнувшие пальцы треснули,
и развалились башмаки.

Уже не говорят о Врангеле,
тупые протекают дни.
На златокованом архангеле
лишь млеют сладостно огни.

Пошли нам долгое терпение,
и лёгкий дух, и крепкий сон,
и милых книг святое чтение,
и неизменный небосклон.

Но если ангел скорбно склонится,
заплакав: «Это навсегда»,
пусть упадёт, как беззаконница,
меня водившая звезда.

Нет, только в ссылке, только в ссылке мы,
о, бедная моя любовь.
Лучами нежными, не пылкими,
родная согревает кровь,

окрашивает губы розовым,
не холоден минутный дом.
И мы, как Меншиков в Берёзове,
читаем Библию и ждём.

1920